Аннотация: «Ребекка» не просто самый известный роман Дафны Дюморье
Скачати 2.52 Mb.
|
11 Целую неделю стояла дождливая холодная погода, и мы не спускались к морю. Я видела его только с террасы или с лужайки, и выглядело оно весьма неприветливо. Шум его не утихал, и волны бесконечно разбивались о берег. Я радовалась, что живу в восточном крыле с видом на розарий, а не на это суровое и угрожающее море. Иной раз ночью, когда не спалось, я садилась у открытого окна, наслаждаясь тишиной и благоуханием сада. Я не хотела вспоминать море и заброшенный коттедж, и все же постоянно думала об этом. Не могла я забыть и отчаянье в глазах Максима, когда он стоял на тропинке, ведущей к коттеджу. Вспоминала его слова: «Какой же я был дурак, что вернулся в Мандерли». Я винила себя в происшедшем: я спустилась к коттеджу и нечаянно коснулась его незаживающей душевной раны. И хотя Максим был таким же спокойным, как до того вечера, я все же чувствовала, что между нами встала какая-то глухая стена. Я нервничала и все время боялась, как бы нечаянно в разговоре не коснуться его больного места. Даже Фрэнк Кроули напугал меня однажды, заговорив за завтраком о парусных состязаниях в соседнем городке. Тема показалась мне опасной, и я вскочила из-за стола, подошла к серванту, чтобы взять себе сыру, которого мне вовсе не хотелось. Но Максим никак не реагировал на сообщение Фрэнка, и мирная беседа продолжалась. Мне явно не хватало выдержки и спокойствия. Робость и неловкость моя усилились. Когда к нам приезжали гости, я терялась и молчала, пока не подходил Максим. А в его присутствие я боялась, что кто-нибудь неловким словом заденет его, и мне опять было не по себе. В этот первый период нашей жизни в Мандерли нас часто посещали соседи: делали визиты новобрачным. Из-за робости я произносила лишь односложные фразы из ученического лексикона, и тогда они беседовали с Максимом о людях, которых я не знала, и о местах, где я не была. Я себе ясно представляла, что на обратном пути визитеры, наверное, говорят: «Боже, как она глупа, разительный контраст с Ребеккой!» Максим настаивал, чтобы я делала ответные визиты. Иной раз он не мог сопровождать меня, и мне приходилось переносить пытку одной. – Будете ли вы устраивать в Мандерли большие приемы? – спрашивали меня. – Право, не знаю. Максим ничего не говорил мне об этом. – В прежние времена Мандерли посещало множество гостей. – Да, я слышала об этом. Наступала пауза, я бросала взгляд на часы. – К сожалению, я должна расстаться с вами. Я обещала Максиму вернуться к четырем. – Может быть, останетесь на чай? Мы всегда пьем чай в четверть пятого. – Благодарю вас, но, право, не могу. И с чувством облегчения я возвращалась в ожидавшую меня машину. Во время визита к жене епископа она спросила меня: – Думаете ли вы возобновить маскарадные была? Они были так прекрасны у вас, что я до сих пор забыть не могу. Я улыбнулась так, будто все знала об этих балах. – Мы еще не решили. До сих пор было так много неотложных дел… – Понимаю, понимаю… Надеюсь, вы обсудите этот вопрос. Мандерли словно создано именно для таких балов. Оркестр играл на галерее, а в холле танцевали. Я помню один из приемов в Мандерли в разгар лета, когда распустились все цветы. Чай подавали гостям в розарии на маленьких столиках. Это было очаровательно! Ребекка умела все прекрасно устроить… – Да, да, она была, по-видимому, выдающейся женщиной: красива, умна, очаровательна и к тому же еще спортсменка. – Да, она была прелестна и очень жизнерадостна. Безусловно, очень одаренная женщина. – Она ведь сама управляла хозяйством в Мандерли. Это, вероятно, отнимало у нее массу времени. Я-то предоставила экономке вести хозяйство. – Ну, нельзя же все делать самой. К тому же вы еще очень молоды. Кроме того, у вас же есть свое маленькое хобби. Я слышала, вы хорошо рисуете? – О, не слишком хорошо. – Но все-таки приятно иметь такую способность. Далеко не все люди умеют рисовать. К тому же в Мандерли много очаровательных уголков, которые стоит зарисовать… Ну, а еще что вы любите: теннис, еще какая-нибудь игра? Верховая езда? Охота? – Нет, нет. Я ничего этого не умею. Люблю пешие прогулки… – Это самый лучший вид спорта! Мы с епископом тоже любим дальние прогулки. Несколько лет назад мы жили в Пеннинских горах и частенько проходили по двадцать миль в день… – Очень рада, что застала вас дома, – я поднялась, чтобы попрощаться. – Надеюсь, вы навестите нас. – Не забудьте напомнить вашему мужу о маскараде! – Да, да, обязательно! По дороге домой я себе представила Максима рядом с высокой бледнолицей черноволосой красавицей. Они стоят на площадке лестницы во время приема, пожимают направо и налево руки, приветствуют гостей. Она замечает все, что происходит вокруг, ведет легкую беседу и одновременно отдает через плечо приказания прислуге. Мне вспомнился один из моих предыдущих визитов к даме с резким скрипучим голосом. «Будут ли у вас большие приемы?» А я ее видеть больше не хочу. И вообще я не желаю делать визиты! Скажу об этом Максиму. Они разглядывают меня, чтобы потом за глаза покритиковать мою фигуру, лицо, одежду: «До чего же она не похожа на Ребекку!» А если я не стану у них бывать, они найдут новый повод для сплетен: «Она так дурно воспитана. Неудивительно: он подобрал ее где-то в Монте-Карло. У нее не было ни гроша и она служила компаньонкой у какой-то старухи». – «Неужели это правда? Странный народ, эти мужчины!? – И это Максим, он же всегда был таким разборчивым. Как он мог жениться на такой девушке после того, как был мужем Ребекки!» Пусть говорят, что хотят, – мне все равно. Когда автомобиль въехал в ворота, я высунулась в окошко и кивнула жене привратника, которая, вероятно, меня даже не знала. На аллее мы догнали Фрэнка, он поприветствовал меня и, казалось, был рад встрече. Я постучала в стекло и велела шоферу остановиться. – Я хочу пройтись с вами, Фрэнк! Я называла его Фрэнком, как и Максим, а он неизменно величал меня миссис де Винтер. Если бы мы оказались на необитаемом острове и провели бы там остаток нашей жизни, он все равно называл бы меня миссис де Винтер. Мне он был очень симпатичен, и я не соглашалась с Беатрисой, которая считала его туповатым и неумным. Может быть, потому он и нравился мне, что я сама была тупа и глупа? – Вы делали визиты, миссис де Винтер? – Да, я была у жены епископа. Она расспрашивала меня, будем ли мы устраивать был-маскарад. Два года назад она была на таком в Мандерли и никак не может забыть его. Он немного поколебался, прежде чем ответить. – Да, эти балы гремели на все графство. Даже из Лондона приезжали гости. – Вероятно, такой бал трудно организовать? – Да, трудновато. – Очевидно, Ребекка принимала в этом активное участие? Он искоса поглядел на меня. – Работы хватало всем. – Я бы, наверное, ничем не смогла помочь в этом деле. У меня нет никаких организаторских способностей. – Вам бы ничего и не понадобилось делать, кроме как оставаться самой собой и украшать этот бал. – Вы, конечно, очень милы, Фрэнк. Но, боюсь, я и на это не способна. Вы не спросите Максима о таком бале? – А почему вам самой не спросить? – Нет, нет. Сама я не хочу. Произнося однажды вслух имя Ребекки (в разговоре с женой епископа), я почувствовала, что в дальнейшем смогу спокойно говорить о ней. – Я была на днях в бухточке у моря, в той, где построен волнорез. Джаспер вдруг обозлился и все время кидался на какого-то несчастного рыбака с голубыми глазами идиота. – Это был Бен. Не бойтесь его. Он совершенно безобиден и не способен убить даже муху. – О, я вовсе не испугалась его. Мне пришлось зайти в коттедж за веревкой, чтобы привязать Джаспера, и я увидела там мерзость запустения. Жаль, что все там ветшает и гибнет без всякой пользы. Он ответил не сразу, а после того, как нагнулся и завязал шнурок ботинка. – Если бы Максим хотел, чтобы я занялся этим домиком, он бы сказал мне об этом. – Скажите, все вещи там принадлежали Ребекке? Да? А для чего, собственно, она использовала этот коттедж? Снаружи он выглядит как обычная лодочная станция. – Сначала это и была только станция, а позднее она перевезла туда и мебель, книги и посуду и превратила в жилое помещение. Он говорил о Ребекке «она». Он не назвал ее «миссис де Винтер», как я ожидала. – Для чего она использовала этот коттедж? – Она постоянно придумывала всякие развлечения, вроде пикников при лунном свете и тому подробное. – Зачем там построена маленькая пристань? – Там обычно стояла лодка. – Какая лодка? – Ее лодка. Ему явно не хотелось говорить об этом, а я, словно сорвавшись, никак не могла остановить поток моих расспросов. – Куда девалась лодка? Или это та самая, которая утонула? – Да, лодка опрокинулась и затонула, а ее смыло за борт. – Какого размера была эта лодка? – Около трех тонн водоизмещением и имела еще каюту на палубе. – Почему она опрокинулась? – В заливе бывают шквальные ветры. – Неужели никто не мог выйти в море ей навстречу и спасти? – Никто не видел, как это произошло, никто не знал, что она в море. – Но дома ведь кто-нибудь должен был знать, где она находится? – Нет, она часто уплывала в море совершенно одна и возвращалась среди ночи, проводя время до утра у себя в коттедже. – Была ли она нервной? – О нет! – Скажите, а Максим не возражал против ее странных привычек? Минуту помолчав, Фрэнк медленно произнес: – Этого я не знаю. Вероятно, она хотела вплавь добраться до берега и не смогла, утонув где-то между берегом и затонувшей лодкой. – Сколько времени спустя было найдено ее тело? – Прошло около двух месяцев. – Где же ее обнаружили? – Недалеко от Эджкомба, приблизительно в сорока милях отсюда. – Как ее могли узнать после двухмесячного пребывания в воде? – Максим ездил в Эджкомб для опознания. Внезапно я прекратила свои вопросы. Мне показалось, что я похожа на человека из толпы, который непременно хочет посмотреть на жертву уличного движения поближе, или на человека, который просит у незнакомых людей разрешения зайти и взглянуть на покойника. Мне было стыдно, и я боялась, что Фрэнк Кроули станет презирать меня. – Это было, наверное, ужасное время для всех вас, и вам, вероятно, неприятны мои расспросы и воспоминания обо всем этом несчастье. До сих пор мы были с Фрэнком в очень хороших отношениях, и я всегда считала его своим союзником… Не потеряла ли я его дружбу после этого разговора? До чего же длинная была эта въездная аллея! Она всегда напоминала мне волшебные сказки Гримма, в которых принц теряет дорогу. Я чувствовала, что Фрэнк все еще насторожен и боится дальнейших расспросов. – Фрэнк, – в отчаянье сказала я, – я понимаю, что вы не можете объяснить себе, почему я задаю вам такую массу вопросов. Поверьте, что мною руководит вовсе не любопытство. Просто я чувствую себя здесь, в Мандерли, такой никчемной и ненужной, и особенно потому, что все сравнивают меня с Ребеккой и думают: и что в ней нашел Максим? Никто этого понять не может. Я чувствую, что мне не следовало выходить замуж за Максима, когда все кругом повторяют: как резко она отличается от Ребекки! – Миссис де Винтер, пожалуйста, не думайте так. Вы совершенно неправы. Для Максима именно это и хорошо, что вы никого и ничего не знаете здесь, в Мандерли. Это дает ему отдых от мыслей, связанных с ужасным несчастье, происшедшим здесь и сравнительно недавно. Я мало знаю вас и вообще мало знаю женщин, так как я холост, но я хорошо знаю Максима, а также то, что скромность и доброта больше нужны в семейной жизни, чем остроумие и гордая красота. Милый Фрэнк, которого так презирала Беатриса, еще долго объяснял мне, что я безусловно являюсь очень подходящей женой для Максима. – Он, несомненно, был бы очень огорчен, если бы узнал о ваших мыслях и переживаниях. Он выглядит очень довольным и спокойным. А ведь миссис Леси была совершенно права, когда говорила, что год назад мы опасались за его рассудок и даже за его жизнь, хотя ей конечно, не следовало прилюдно обсуждать эту тему. – Мой добрый, хороший Фрэнк, почему я давно не поговорила с вами откровенно? Я чувствую себя гораздо лучше, гораздо увереннее, Фрэнк! Ведь в вашем лице я приобрела друга и союзника, не правда ли? – О да! – Фрэнк прежде чем мы закончим этот разговор, позвольте мне задать вам еще один вопрос и обещайте откровенно ответить на него. – Вот это нехорошо с вашей сторон? – как я могу обещать, не зная, о чем именно вы хотите меня спросить? – Нет, не бойтесь, ничего страшного не случится, так как мой вопрос отнюдь не носит интимного характера. – Ну что ж, согласен. Постараюсь ответить вам, как смогу. – Скажите мне, Ребекка была очень красива? – О да, она была самой красивой женщиной, которую я видел во всю свою жизнь. Мы вошли в дом; я позвонила, чтобы подали чай. 12 Миссис Дэнверс я почти не видела. Она звонила мне утром по домашнему телефону. клала ежедневно меню на мой стол для просмотра, и больше я о ней ничего не слышала. Она наняла мне горничную по имени Кларисса, милую, симпатичную девушку, которая выросла не в Мандерли, а где-то неподалеку и так же, как и я, мало зала о здешних порядках. Для нее я была главной хозяйкой, настоящей миссис де Винтер. Алиса презирала меня за то, что я не умела приказывать и была всегда скромной и легко тушевалась. Я была очень довольна, когда избавилась от Алисы и получила взамен Клариссу, простую девушку, которая не умела отличить дешевые кружева от дорогих. Мне стало легко понять миссис Дэнверс после объяснения Беатрисы: «Разве вы не знали? – она ведь просто обожала Ребекку.» Любая женщина, оказавшаяся на моем месте, была бы ей так же неприятна, как я, потому что она всегда думала о той миссис де Винтер, которая уже никогда не вернется. Я была полностью согласна с Фрэнком, что мне надо было совсем забыть о Ребекке. Но это легко было сказать. А я ежедневно сидела в ее будуаре, за ее столом, писала ее пером и даже находила ее носовые платки в своем кармане. Я хотела быть счастливой и сделать счастливым Максима, но, увы, мне не удавалось изгнать Ребекку из своих мыслей. Я все-таки чувствовала себя гостьей в доме, где временно отсутствует хозяйка. – Фритс, – однажды сказала я, входя в библиотеку с большим букетом срезанных мною лилий, – где мне взять высокую вазу для этих цветов? Те, что находятся в оранжерее, слишком малы. – Для лилий мы всегда брали высокую алебастровую вазу из гостиной. – А она не испортится от воды? – Миссис де Винтер всегда пользовалась ею. После этого он принес мне вазу, уже наполненную водой, и я сама расставила в ней цветы подбирая их по оттенкам. – Фритс, нельзя ли отодвинуть этот столик от окна, чтобы поставить на него цветы? – Миссис де Винтер всегда ставила алебастровую вазу, на столик за диваном. Я заколебалась, а Фритс наблюдал за мной с бесстрастным лицом. Он, безусловно, выполнил бы мое указание, если бы я велела отодвинуть столик от окна, но я не настаивала. – Вы правы. Эта ваза выглядит лучше на большом по размеру столе. И я поставила алебастровую вазу туда, куда ее ставили до меня. Беатриса не забыла о том, что обещала мне свадебный подарок, и однажды, когда я сидела в своем будуаре. Роберт внес огромную посылку, явно очень тяжелую. Я всегда по-детски радовалась посылкам. Бросилась к пакету, разрезала веревки и развернула коричневую бумагу. В пакете были книги: четыре толстых тома по истории искусств. В первом томе лежала записка: «Я думаю, что такой подарок придется вам по вкусу. Любящая вас Беатриса». |
Схожі:
 | Книга удовлетворит взыскательным запросам и любителей романтической... «История любви» представлен романом популярной английской писательницы Дафны Дюморье (1907–1989) «Ребекка». Написанный в 1938 году... | | Морье Ребекка Дафна Дюморье Ребекка 1 Узкая лента дороги была покрыта мхом и травой, под которыми исчез гравий. Широкая когда-то подъездная аллея стала узкой тропинкой,... |
 | Герман Гессе Степной волк Доп вычитка Niche (проект вычитки книг... «Степной волк» – самый культовый и самый известный роман немецкого писателя из опубликованных в России | | Дафна дю Морье Ребекка Серия: Ребекка – 1 Не просто произведение, заложившее стилистические основы всех «интеллектуальных триллеров» наших дней |
| Annotation Последний роман Эриха Марии Ремарка. Возможно самый крупный.... | | Аннотация Роман «Крамола» Роман «Крамола» — это остросюжетное повествование, посвященное проблемам русской истории, сложным, еще не до конца понятым вопросам... |
| Аннотация Роман «Крамола» Роман «Крамола» — это остросюжетное повествование, посвященное проблемам русской истории, сложным, еще не до конца понятым вопросам... | | «Жизнь Дэвида Копперфилда» поистине самый популярный роман Диккенса.... «Жизнь Дэвида Копперфилда» – поистине самый популярный роман Диккенса. Роман, переведенный на все языки мира, экранизировавшийся... |
| «Жизнь Дэвида Копперфилда» поистине самый популярный роман Диккенса.... «Жизнь Дэвида Копперфилда» – поистине самый популярный роман Диккенса. Роман, переведенный на все языки мира, экранизировавшийся... | | Аннотация: «К югу от границы, на запад от солнца» самый пронзительный... Харуки Мураками (р. 1949). Через двадцать пять лет в жизнь преуспевающего владельца джазового бара возвращается мистическая возлюбленная... |