Дэвид Лисс Этичный убийца Глава 1
Скачати 5.46 Mb.
|
Имея возможность выяснить, каковы пять основных товаров, экспортируемых Грецией, или каково общественное устройство у карликовых шимпанзе, или изучив таинственную историю империи майя, вы сможете полностью изменить свою жизнь. Разница между успехом и неудачей определяется степенью близости к книгам, повествующим об этих потрясающих событиях и фактах. Я украдкой взглянул на часы. Была уже почти половина восьмого. Я был абсолютно уверен, что к десяти эти ребята будут готовы приобрести серию энциклопедий стоимостью в тысячу двести долларов. Разумеется, сопротивление я встретил со стороны парня с говорящей кличкой Ублюдок. Я уже показал им все бесплатные приложения: руководство по оказанию первой медицинской помощи, краткое описание местной фауны, набор развивающих игр, но не успел я перейти к презентации первого тома «Энциклопедии чемпионов», как понял, что больше не в состоянии выносить выходки Ублюдка. Он перебивал меня, смеялся над книгами, передразнивал мой голос, щекотал жену, в какой-то момент попытался даже щекотать меня, полез в холодильник за бутербродом. – Ну что, – сказал я, держа в руках детскую книгу по истории Соединенных Штатов, – теперь вы понимаете, что ваши дети извлекут из этой книги массу полезной информации и смогут лучше понять многие события американской истории? – Да, – согласилась Карен. В какой-то момент полное безразличие сменилось у нее жаждой приобретательства, выражение упрямого скептицизма стерлось с лица, а сжатые прежде губы приоткрылись – и не от желания возразить, но от какой-то вялой, но неуемной жажды. – Как ты думаешь, женщина когда-нибудь станет президентом? – спросил Ублюдок. – Держу пари, эта киска будет – просто пальчики оближешь. И с большими сиськами. Да, чувак, просто с огромными сиськами! Уж точно больше, чем у Карен. – Но вы же не можете не согласиться, что более глубокое знание американской истории принесет вашим детям несомненную пользу? – настаивал я. – Да, – кивнула Карен, вдавливая сигарету, скуренную до самого фильтра, в донышко импровизированной пепельницы, которая представляла собой нижнюю треть жестянки от пепси. Пальцы Карен ловко сторонились зазубренных краев. – В школе у них столько всяких тестов, на которых спрашивают про все эти вещи. С такой книгой они получат все необходимые знания, а значит, и хорошие оценки. Карен уже усвоила, что я люблю давать примеры конкретных ситуаций, в которых та или иная книжка может пригодиться, и теперь она изо всех сил пыталась сама приводить подобные аргументы. – Знания, знания… А свидания? Меня это гораздо больше волнует, – заявил Ублюдок. – Если бы я больше знал про Бена Франклина и Бетти Росс, может, в школьные годы я бы и трахался почаще. Я изо всех сил старался погасить раздражение. Но мне уже с трудом удавалось сохранять видимость благодушия. Только здравый смысл удерживал меня от того, чтобы предложить Карен закончить наши дела без Ублюдка. А привлечь этого урода на свою сторону можно было только одним способом – победив его. Надо было срочно что-то предпринять, и я решил прибегнуть к уловке, о которой мне рассказывал Бобби. Когда он объяснял мне, как следует себя вести, идея мне показалась гениальной, и я давно ждал случая пустить эту уловку в ход. Для начала я испустил глубокий вздох. – Знаешь что, – начал я, – по-моему, эти учебные материалы все-таки не для тебя. Ублюдок, я же просил тебя сказать, если тебе вдруг станет неинтересно. Но ты, кажется, решил надо мной поиздеваться. Если тебе неинтересно – в этом нет ничего страшного. Эти книги нравятся далеко не всем. Просто одни родители отдают образованию больший приоритет, чем другие, и в этом нет ничего страшного. Однако мне жаль, что я так долго здесь просидел и потратил наше общее время. И я стал собирать вещи. Не слишком медленно, чтобы не показалось, будто я жду, что меня остановят. Я действовал с железной решимостью адвоката, который только что проиграл процесс и хочет только одного: убраться из зала суда к чертям собачьим. – Погоди, – сказала Карен. – Зато мне интересно. – Какого дьявола? – вскипел Ублюдок. – К черту этого засранца! – Ублюдок, извинись немедленно! – потребовала Карен. – Я хочу купить эти книги. – На кой хрен? Для девчонок? – поинтересовался он с глумливой усмешкой. – Мы пошлем их по почте. – В голосе Карен появились жалостливые, просительные нотки. Но вдруг что-то переключилось в ее сознании, и голос зазвучал решительно: – Извинись, или, Богом клянусь, я все ему расскажу! Уж не знаю, какому такому «ему», но речь шла явно не обо мне. Я вдруг начал догадываться, что вторгся в самую гущу чего-то, о чем не имел ни малейшего понятия, и самое разумное, что мне оставалось сделать, – это убраться отсюда поскорее с наименьшими потерями. С мужественным спокойствием я запихнул последнюю книгу в сумку и встал из-за стола. – Ублюдок, сию же секунду! Он глубоко вздохнул: – Ну ладно, Лем, извини. Дело не в том, что мне неинтересно. Просто я не люблю так долго сидеть на одном месте. Не сердись, дружище. Показывай, что там у тебя еще. – Не уходи, пожалуйста, – попросила Карен. Голос ее снова зазвучал просительно, словно голос ребенка, который упрашивает, чтобы его чему-нибудь научили: «Прошу вас, сэр, пожалуйста, можно я еще немножко поучусь?» Я степенно кивнул, приняв глубокомысленный вид, будто взвешивая все «за» и «против». Я уже готов был признать поражение, как вдруг оказалось, что я выиграл всухую. Теперь труднее всего было скрыть торжествующую улыбку. Подумать только, они попросили, чтобы я остался! Могли бы сразу достать чековую книжку и сэкономить наше общее время. Без четверти десять все мое хозяйство уже было разложено на столе, рядом с покореженной жестянкой из-под пепси, доверху набитой хабариками, розовыми от помады. Были здесь и книги, и брошюры, и прайс-лист, и график уплаты взносов, и, разумеется, заявка на кредит – та самая желанная заявка. Карен достала чековую книжку, чтобы сделать первый взнос – сто двадцать пять долларов. Как и моя собственная мать, которая злоупотребляла успокоительными средствами, Карен дала мне расписку еще прежде, чем подписала чек, причем бланк она заполняла мучительно долго. Я весь горел от желания заполучить его как можно скорее. Я с нетерпением ждал победного финала. Пока чек у клиента, еще есть риск, что он пойдет на попятный. Мне очень не хотелось, чтобы сделка сорвалась из-за чека. Хотя вообще-то дело было в шляпе еще до того, как я впервые упомянул о чеке. Я разогрел Карен так, что она уже просто мечтала об этих книгах, они стали для нее предметом вожделения. Мне даже удалось заткнуть Ублюдка, который сидел теперь в сторонке, не издавая ни звука. Только дышал он как-то сипло, будто задыхаясь от самого процесса дыхания. Он смотрел на меня огромными, влажными глазами, словно ища поддержки. И я не скупился на знаки одобрения. Карен придавила чек розовым ногтем, оторвала его по линии перфорации и протянула мне. Она могла бы положить его на стол, но ей хотелось, чтобы я взял чек из ее рук. Мне уже приходилось наблюдать подобные жесты: такие вещи часто случались в момент заключения сделки. Когда я продавал книги, с меня будто спадала моя настоящая шкура – шкура школяра и неудачника – и я превращался в кого-то совсем другого, в человека, который некоторым женщинам казался даже сексуальным. Иными словами, я обретал власть. Продавец книг обладает такой же властью, как учитель, или политик, или помощник режиссера в пьесе «Наш городок».[8] Эта власть вырывает его из тьмы, подобно прожектору. Я был юн, энергичен и готов на подвиги; я вошел в дом Карен и подарил ей надежду. И не то чтобы ей хотелось со мной переспать… но и не то чтобы не хотелось. Для меня это было ясно как день. Я уже протянул руку и почти коснулся чека, как вдруг услышал, что открылась наружная дверь. Но я не обернулся – отчасти потому, что мне хотелось поскорее заполучить чек, отчасти потому, что я приучил себя не смотреть на гостей и не слушать телефонные разговоры. Я был в чужом доме и не имел ни малейшего желания совать нос в чужие дела. Я продолжал думать лишь об одном: о вожделенном чеке – и вдруг заметил, что глаза Карен едва не вылезли из орбит, лицо побледнело, а тонкие губы сложились в комическую гримасу, напоминающую по форме букву «о». В этот момент Ублюдок повалился на пол вместе со стулом, словно сбитый ударом невидимого кулака. Удар этот оставил посреди его лба зияющее отверстие, темное и сочащееся кровью. И тогда я услышал этот звук. В воздухе что-то глухо просвистело, и Карен тоже опрокинулась на пол – только одна, без стула. Второй выстрел оказался не таким аккуратным, как первый: у Карен между глаз образовалась такая дыра, словно ей в лоб с размаху заехали обратной стороной молотка. Кровь залила ей волосы и растеклась на бежевом линолеумном полу. Воздух наполнился чем-то едким и мерзким. Кордит, догадался я. Вообще-то я понятия не имел, что такое кордит, и даже не знал, почему это слово засело в моем мозгу. Но я был уверен, что пахнет именно этой дрянью. И запах привел меня в ужас. Я понял вдруг, что произошло. Прозвучали два выстрела, два человека получили по пуле в лоб. Убиты два человека. Я оказался здесь совершенно случайно. Я не должен был здесь оказаться. Просто меня приняли в Колумбийский университет, а родители отказались платить за обучение. Я просто хотел скопить денег. Заработать денег на учебу – и все. А весь этот кошмар не имеет ко мне никакого отношения. С этой мыслью я крепко зажмурился, моля Бога, чтобы все это оказалось лишь страшным сном. Но – увы! – это был не сон. Я обернулся. Глава 3 За пару дней до того, как я приехал в город вместе с другими книготорговцами, Джим Доу вдруг занервничал. Он сказал себе, что с этим пора завязывать: игра явно не стоит свеч. Но потом он снова сидел в своей патрульной машине и смотрел на проносящиеся мимо автомобили. Иногда его охватывала такая лень, что он не в силах был даже остановить уродов, превысивших скорость на пятнадцать, а то и на двадцать пять километров в час. Но стоило ему выйти из машины и остановить кого-нибудь, как он чувствовал, что заводится до предела. Поэтому он просто сидел себе, тихонько включив радио, из которого раздавались тирольские трели «Оук ридж бойз»[9] или «Алабамы»,[10] – в общем, сплошное дерьмо. Из ближайшей забегаловки «Бургер кинг»[11] плыл густой запах картошки фри, а разбавленный алкоголем «Ю-Ху», который Доу потягивал из бутылки, оставлял во рту резкий привкус шоколада и виски «Ребел йелл». И все это наводило его на мысли о том, чего определенно делать не стоило. Но в конце концов, это ведь инстинкты! Нельзя же требовать, чтобы волк перестал быть волком. И тут в глаза ему бросилась спортивная тачка сексуального красного цвета и почти неземной красоты. И Доу не выдержал: он врубил сирену. От этого звука он мгновенно опьянел и снова почувствовал себя семнадцатилетним юнцом. Но я слышу ропот. Вам интересно, откуда я все это знаю. Неужели я – не только Лем Алтик, но еще и Джим Доу? Неужели у героя романа раздвоение личности? Вовсе нет. Но события этого уик-энда сыграли в моей жизни немалую роль. Еще какую немалую. И я потратил огромное количество времени, сил и денег на то, чтобы поговорить со всеми, кто выжил. Со всеми, кому удалось сбежать, ускользнуть от полиции, с полицейскими, которым удалось выкрутиться, с теми, кто попал за решетку, и с теми, кто избежал тюрьмы. Я говорил со всеми и сложил все истории воедино. Так что, думаю, я имею весьма точное представление о том, что творилось тогда в башке у Джима Доу. Не думайте, я и сам читал эти мемуары – вы знаете, о чем я говорю. Все эти истории про нищенское детство, прошедшее в Ирландии, где писатель со сверхъестественной точностью вспоминает, какую именно шляпку надела тетушка Шивон на его семнадцатилетие, и каким был на вкус именинный пирог, и кто из родственников подарил ему апельсин, а кто вареное яйцо. Я бы и сам на это не купился. Никто из нас не помнит таких подробностей. Но такова уж природа творчества: автор имеет право додумывать историю, облекать ее плотью. Так вот, именно этим я и занимаюсь. Я рассказываю вам свою историю, и я имею право рассказать ее так, как захочу. Так что вернемся к Джиму Доу и красной спортивной машине. Вопреки ожиданиям Доу, женщина, сидевшая за рулем, оказалась не так уж хороша собой. Зато ей не было еще и тридцати. Ну в крайнем случае – слегка за тридцать. Ему понравились ее пышные, кудрявые светлые волосы, и одета она была даже сексуально: в футболку с растянутым воротом. Такие футболки женщины стали носить после фильма «Флэшданс».[12] Но общее впечатление сильно портили огромный нос и толстые губы, будто размазанные по лицу. Глаза же, наоборот, были слишком малы для такой большой головы. Но Доу все равно ее остановил: надо разобраться, что тут к чему. Начинало темнеть. Пора бы ему уже быть у Пэм. Сегодня день рождения Дженни, и Доу подумал, что неплохо было бы съездить туда и отвезти ей какой-нибудь подарок. Дженни исполнилось четыре, и она уже года два знает, что такое день рождения. Так что если папочка не принесет ей подарок, мало ему не покажется. Если он не приедет, Пэм ему такое устроит… И не только Пэм. Эта чертова сучка Эми Томс ему просто жизни не даст. Рано или поздно он все равно наткнется на Эми в «Пьяном окуне», или в «Приюте спортсмена», или в «Деннис», и она наверняка подсядет к нему с эдаким печальным видом и, грустно улыбаясь, расскажет о том, как расстроилась Дженни, что папочка не пришел к ней на день рождения и ничего ей не подарил. Так уж она к этому относится. Все эти уроды из окружной полиции относятся к подобным вещам именно так, а уж Эми – особенно. А перед Доу она и вовсе задирает нос. Смешно даже: Эми – и вдруг задирает перед ним нос. Просто чушь какая-то. Раз уж она такая умная, то почему выглядит как лесбиянка? Да уж, вопрос. Так вот, едва завидев его, она к нему подойдет, воинственно расправит свои могучие плечи, покачает головой, а может быть, потрясет ему руку… Конечно, она не собирается учить Джима, как ему поступать. И вообще неловко как-то получается, что она одновременно и подруга Пэм, и коллега Джима, но она понимает, каково им обоим. Многие копы разводятся, но когда есть дети… Дети – это очень важно. |
Схожі:
 | Дэвид Лисс Компания дьявола Глава первая Подобные люди сочтут, что мелкий воришка, душегуб или даже изменник родины лучше, чем мошенник за игорным столом. Возможно, так оно... | | Дэвид Моррелл Рэмбо Моррелл Дэвид Рэмбо Дэвид моррелл рэмбо часть I глава 1 Бэзэлт. И уж никак нельзя было предположить, что к четвергу он будет скрываться от Национальной гвардии штата Кентукки, полиции шести... |
| Хемингуэй Глава вторая Глава третья книга вторая глава пятая Глава... | | Эрих Фромм Бегство от свободы Фромм Эрих Бегство от свободы Обособление индивида и двойственность свободы Глава Свобода в эпоху реформации Глава Два аспекта свободы для современного человека... |
 | В XVI-XVII веках Валуа», неизвестный художник, ок. 1580 г. (глава 2); «Генрих IV доверяет регенство Марии Медичи», Питер Пауль Рубенс (глава 3); «Анна... | | Дэвид Игнатиус Совокупность лжи Дэвид Игнатиус Совокупность лжи Посвящается Еве Ближнем Востоке, и которые в течение многих лет старались направить меня на путь истинный. Они, отважные, рискующие собой ради того,... |
| Энтони Майол Дэвид Милстед Эти странные англичане Внимание: иностранцы!... Англичан всего 48 млн. (для сравнения: шотландцев 5 млн., голландцев 15 млн., испанцев 39 млн., французов 58 млн., немцев 81 млн.,... | | Грегори Дэвид Робертс Шантарам Грегори Дэвид Робертс шантарам моей матери часть I Свобода, казалось бы, весьма относительная, но когда ты ощущаешь только приливы и отливы боли, она открывает перед тобой целую вселенную... |
| Дэвид Николс Один день Дэвид Николс Один день Максу и Роми, прочтите, когда вырастете Задержитесь на минутку, читающие эти строки, и поразмышляйте о длинной цепи из железа или золота, терниев или бутонов, которая никогда... | | Дэвид Эберсхоф Пасадена Scan: monochka, ocr, Spellcheck: Svetlana66... Судьбы их, перекрещиваясь, складываются в пронизанную светлой ностальгией живописную панораму, в которой есть место и любви, и предательству,... |